Ключевые слова: Китай, «северные варвары», кочевники, маньчжурский нарратив.
В официальной версии истории Китая главным противником этой крупнейшей восточноазиатской страны представлены малочисленные, главным образом, кочевые народности, бродившие на северных границах империи. «Древнекитайские» источники подробно описывают войны Китая с этими народностями, как правило, неудачные для китайцев. Сообщается, что малочисленные кочевники периодически не только глубоко вторгались в Китай, но даже частично или целиком его завоёвывали, несмотря на то, что китайцев было в 100-150 раз больше. При этом общественный строй кочевников оставался неизменным: аристократия находилась в лучшем случае в раннефеодальном строе, тогда как простой народ находился в условиях, близких к первобытному состоянию. Кочевые и другие северные племена сменяли друг друга, но мало чему учились у своих южных, несомненно, культурно более продвинутых соседей.
Относительно успешности экспансии кочевников учёные теряются в догадках. Историк Л.Н. Гумилёв, пытаясь объяснить невероятные сами по себе завоевания хуннов, тюрок и монголов, придумал теорию о пассионарности, не подкрепив её, однако, естественнонаучными доказательствами, из-за чего она не была принята научным сообществом. Одновременно он выдвинул теорию о том, что это как раз Китай стремился завоевать пыльные степи и пустыни Внутренней Азии (вопрос – зачем?), а затем и весь остальной мир, но именно степняки несокрушимой стеной встали на пути китайской экспансии. «Ханьская агрессия на запад не состоялась. И в этом заслуга хуннов перед человечеством 1». аааа Гумилёв Л.Н. Из истории Евразии. М. Искусство, 1992 г. Стр. 36. ффф
Учёные, рассуждая о том, как могли малочисленные, не имевшие экономической базы кочевники многократно завоёвывать Китай, вынуждены изобретать разные версии, одна нелепее другой. Например, пишут о том, что последний не мог создать сильной армии вследствие занятости большей части населения в сельском хозяйстве, основой которого было трудоёмкое поливное земледелие. Иными словами, получается, что из 50–60 млн чел. (считается, что именно столько населения было в Китае в древности и в Средние века) набрать хотя бы полмиллиона желающих служить в армии, для того чтобы раз и навсегда уничтожить полмиллиона, от силы миллион кочевников, пасшихся у его границ, почему-то не представлялось возможным. Выглядит странно, если не смешно.
Другая «научная» теория утверждает, что кочевники побеждали и завоёвывали Китай исключительно потому, что китайцы знали толк в военном деле, но воевали только между собой, тогда как воевать с кочевниками они не умели и почему то никогда не пытались этому научиться. На практике, если рассмотреть ту часть истории Китая, которую можно подтвердить независимо, т.е. с XVII вв., благодаря свидетельствам русских и европейцев, китайцы являются достаточно мирным народом, не склонным ни к завоеваниям, ни к внутренним конфликтам. В истории Китая за последние 400 лет, в отличие от истории Европы, было относительно мало как внутренних, так и внешних конфликтов.
Совершенно непонятно, зачем кочевникам было вообще нападать на Китай! В отличие от крымских и ногайских татар, совершавших набеги на порубежные земли Московской Руси и Речи Посполитой с целью захвата пленных ради продажи в рабство в Османскую империю либо с целью получения выкупа, монголы и другие кочевники Внутренней Азии не практиковали ни рабства, ни работорговли. Грабить у бедных китайских крестьян было нечего. Последние жили очень бедно, в неотапливаемых глинобитных хижинах, регулярно недоедали и пользовались главным образом деревянными орудиями труда вплоть до середины, а иногда даже до второй половины ХХ в.
В общем, вопросов больше, чем ответов!
На самом деле ответы на эти вопросы дать достаточно легко, если понять тот факт, что разрозненные, экономически неразвитые, находящиеся почти что в первобытном состоянии кочевники никогда не могли представлять серьёзной опасности для Китая. Это очень хорошо видно по истории страны XVII–XVIII вв., когда эти самые кочевники подчинились маньчжурскому Китаю почти что без сопротивления. Максимум, что могли делать кочевники, это совершать набеги на приграничные территории с целью воспрепятствовать китайским земледельцам распахивать степи. Именно китайская колонизационная экспансия порождала конфликты между земледельцами и скотоводами. Китайцы, в свою очередь, могли освоить в Монголии лишь те земли, которые были пригодны для земледелия. Идти вглубь монгольских степей, в основном непригодных для земледелия, было бессмысленно. Именно поэтому Китай никогда не делал попыток освоить Монголию вплоть до второй половины XIX в. Экспансия Китая всегда развивалась в южном направлении, ибо там и климат теплее, и почвы плодороднее. Что же касается кочевников, то вследствие экономической неразвитости последних и не нужно было завоёвывать. Достаточно было отправить в степи купцов с бусами, ситцем, хозяйственным инвентарём, и другими промышленными товарами, чтобы купить кочевников в буквальном смысле слова. Ведь отсутствие налаженного производства орудий труда, требующее осёдлого образа жизни, вынуждало кочевников закупать у более развитых народов практически всё, вплоть до ножей и котелков для варки пищи.
Ярким доказательством описанного являются наблюдения полковника Генерального штаба Российской Империи Путяты Д.В., побывавшего в Монголии в научно-исследовательской экспедиции в 1891 г. «При всей своей подозрительности и замкнутости монголы легко бывают эксплуатируемы ближайшими соседями – китайцами. Великая Стена, как демаркационная линия между обеими национальностями, если могла ещё способствовать удержанию номадов в их пределах, то не составила никакой преграды для колонизаторского поступательного движения китайцев, постепенно поглощающих территории своих соседей и подчиняющих их себе нравственно и материально. Китайский коробейник, всегда желаннный гость в монгольских аулах, выгодно распродавшись, он приходит вторично на будущий год и заводит связи, а на третий год уже строит себе на монгольской территории фанзу, приступает к земледелию, сняв в аренду небольшой участок земли; с годами растёт его семья и соответственно увеличиваются размеры арендуемой им площади. Его пример находит себе подражание среди других его соотечественников, которые на тех же условиях переселяются за Великую Стену. Мало-помалу пространства, созданные природой для скотоводства, покрываются цветущими посёлками, а номады перекочёвывают далее в пески. Современная граница сплошной китайской культуры приблизилась к Долон-нору и далее тянется по течению р. Шара-мурень 2. В разных местах этой границы воздвигнуты опорные пункты, обеспечивающие дальнейшее наступление китайцев; такими опорными пунктами являются не крепости, вооружённые пушками, но винокуренные заводы и торжки…; каждое лето новые партизаны, нагруженне бусами и корольками 3, совершают свои рейды далеко вглубь страны. Несклонный ни к какой другой деятельности, кроме охоты и скотоводства, монгол встречает постоянную нужду в этих пионерах 4».
Приведённые слова полковника Путяты Д.В. являются суровым приговором не только тому, что кочевники вообще могли представлять собой серьёзную угрозу для многочисленного, осёдлого, относительно развитого в экономическом отношении народа, но и популярной среди историков концепции о том, что с VI в. н.э. по XIV в. н.э. тон в мировой истории задавали «кочевые империи Центральной Азии», почему-то внезапно пропавшие без следа в XV в.
Может возникнуть вопрос, как же быть с раскопками, например, т.н. хуннских погребений в Ноин-уле (Внешняя Монголия), где были найдены предметы китайского происхождения – лаковая посуда, бронзовые изделия, шёлк. Учёные объясняют наличие китайских предметов в погребениях не иначе как данью, которую Китай платил кочевникам, спасаясь от их набегов. На самом деле наличие китайских предметов роскоши в указанных захоронениях является свидетельством культурного влияния Китая, а также того, что кочевники, не имея возможности производить такие вещи сами, были вынуждены выменивать их у более развитых соседей.
Что же касается древнекитайских хроник, где очень подробно описаны войны с кочевниками, то эти хроники не такие уж древние, как это принято считать. «Древние» китайские хроники дошли они до нас почти исключительно в печатных изданиях XVIII–XIX вв. эпохи маньчжурской династии Цин. В свою очередь, сами кочевники не оставили собственных источников информации, которая могла бы подтвердить сведения китайских хроник. Сообщения о солнечных и лунных затмениях китайских хроник не содержат ни одного описания затмения, которого нельзя было бы вычислить методами XVII–XIX вв 5. Иными словами, все сообщения о затмениях вычислены и задним числом вставлены в хроники, дабы заставить учёных поверить в их подлинность. Это лишает хроники доверия к ним как к оригиналам. Поразительные параллели «древнекитайской» истории с историей Древнего Рима и средневековой Европы заставляют предположить, что перед нами не китайская, а всемирная история, где персонажи названы китайскими именами, но при этом густо приправленная сведениями из подлинно китайской истории.
В истории противостояния Китая и «северных варваров» обращает на себя внимание тот факт, что малочисленные последние почти всегда побеждают куда более культурно и экономически развитых, а главное, многочисленных китайцев. При этом учёные утверждают, что историю Китая писали сами же китайцы. Возникает вопрос, почему в этой письменной истории последние, с одной стороны – претендуют на власть надо всем миром, а с другой стороны – постоянно терпят поражения от кочевников и других народов к северу от Великой Стены, заключают с ними унизительные договоры, платят им дань, и тп.
Скорее всего, ответ заключается в следующем: в середине XVII в. Китай был завоёван маньчжурами, правившими страной вплоть до 1912 г. В ходе этого завоевания союзниками маньчжуров действительно выступали и другие северные народы, например, солоны, монголы. Хорошо известно, что вся история Китая дошла до нас почти исключительно в печатных изданиях XVIII–XIX вв. эпохи маньчжурской династии Цин (1644–1912 гг.). Историкам известно, что в XVIII в. в Китае по заданию властей велась большая работа по написанию истории страны. Многие сочинения, особенно на маньчжурском языке, предназначались для узкого круга императорской семьи и высшей знати, и не были доступны широкой публике. Одновременно для широкого круга образованных людей на китайском языке выходили официальные, т.н. «династийные 6» истории и другие подобные сочинения. Китайские интеллектуалы, не симпатизировавшие правящей династии, в свою очередь, выпускали альтернативные сочинения по истории страны и критиковали официальные источники. Власти активно боролись с альтернативными учёными, преследуя их, изымая и уничтожая соответствующие сочинения. Эти события вошли в историю Китая под названием «литературная инквизиция». Завоевав Китай, маньчжуры постоянно сталкивались с сопротивлением китайцев, стремившихся изгнать захватчиков и восстановить собственную государственность. Антиманьчжурское сопротивление в том или ином виде не прекращалось на протяжении всего правления династии Цин. В этой связи завоевателям для укрепления своего господства категорически необходимо было создать повествовательный нарратив, в основе которого существовало бы «научное» обоснование маньчжурского владычества над Китаем, и внушить его образованным представителям завоёванного населения, которых, волей неволей, приходилось привлекать для управления страной. И такой нарратив был создан! В XVIII в. окончательно оформилась современная версия истории Китая, в которой китайцы были представлены всегда в роли побеждённого народа, а основными противниками китайцев назначены «всегда побеждающие» северные соседи.
По всей видимости, именно маньчжурское завоевание XVII в. дало многочисленные, но очень похожие друг на друга книжные дубликаты завоеваний Китая или отдельных частей его территории монголами, тангутами, тибетцами, нюйчжэнями, киданями Ляо, тюрками, хуннами, сяньби и другими северными племенами, отнесёнными в далёкое прошлое. Суть нарратива предельно понятна – внушить населению Китая, что «так было всегда, мы всегда Вас побеждали, а Ваша роль – быть вечно покорёнными».
В качестве «независимых экспертов со стороны» были привлечены европейские миссионеры-иезуиты, «обогатившие» историю Китая вставками из Всемирной истории, где те или иные персонажи были названы китайскими именами 7. Скорее всего, заказчики такой версии истории Китая, т.е. маньчжурская династия Цин, хорошо понимали сиюминутные обстоятельства, положенные в её основу, однако уже спустя два, три поколения все считали, что так было на самом деле. Современные учёные-китаисты считают так до сих пор, совершенно не задумываясь о причинах появления данной версии истории, откровенно принижающей китайцев.
Таким образом, в основе официальной версии истории Китая лежит отнюдь не китайская, а маньчжурская версия истории. В современном Китае и на Тайване взаимоотношения между китайцами и «северными варварами» преподносятся в духе того, что все живущие на территории страны народы издревле составляли некую единую общность под названием «китайская нация» (кит. 中華民族 чжунхуа миньцзу), и периодически национальные меньшинства по тем или иным обстоятельствам приходили к власти.
Автор не отрицает того, что отношения китайцев с кочевниками и другими северными народами нередко не складывались и имели место конфликты. Однако история о том, что кочевники целых две с лишним тысячи лет угрожали самому существованию Китая, и последний ничего с этим не мог поделать, является вымыслом от начала и до конца.
Литература и источники:
На русском языке;
Базаров Б.В., Крадин Н.Н. Кочевые империи Евразии: особенности исторической динамики. М., Наука, 2019 г.
Барфилд Т. Опасная граница: кочевые империи и Китай. Пер. с англ. СПб. Фил. фак. СПбГУ/Нестор-история, 2009 г.
Бичурин Н.Я. Статистическое описание Китайской империи, в двух частях. М., Восточный дом, 2002 г.
Гумилёв Л.Н. Из истории Евразии. М., Искусство, 1992 г.
Гумилёв Л.Н. Хунну. СПб, Тайм-аут – Компасс, 1993 г.
Гумилёв Л.Н. Хунны в Китае: три века войны Китая со степными народами. СПб, «Абрис», 1994 г.
Внешняя политика государства Цин в XVII в.. Сборник материалов под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.
Доронин Б.Г. Историография императорского Китая XVII–XVIII вв. СПб, изд. фил. фак. СПбГУ, 2002 г.
Духовная культура Китая: историческая мысль, политическая и правовая культура. Энциклопедия в пяти томах. Т. IV. Под ред. М.Л. Титаренко. М., Восточная литература, 2009 г.
Козлов П.К. Монголия и Кам. СПб, тип. Герольд, 1905 г.
Козлов П.К. Монголия и Амдо и мёртвый город Хара-Хото. М., Петроград. Государственное издательство, 1923 г.
Котков К.А., Драгункин А.Н. Тибет – правда и вымыслы. СПб, АНДРА, 2015 г.
Коростовец Н.Я. Китайцы и их цивилизация. СПб, тип. Лидерле, 1896 г.
Крадин Н.Н. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. URL:// https://www.socionauki.ru/book/files/early_state_ru/490-511.Pdf?ysclid=lay2xex2l7804510827
Ловелл Д. Великая китайская стена. Пер. с англ. А Юрьева. М.: ACT, 2008 г.
Мелихов Г.В. Войны Нурхаци и его преемников с Минской империей. Из сборника «Внешняя политика государства Цин в XVII в.» под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.
Морозов Н.А. Христос. Руины и привидения. Т. V. М., Крафт-Леан, 1998 г.
Мурзаев Э.М. Монгольская Народная Республика (физико-географическое описание). М., Географгиз, 1952 г.
Новая история Китая. Под ред. Тихвинского С.Л. М., Наука, 1972 г.
Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Пегая Орда – история “древнего” Китая. М., АСТ, 2009 г.
Пастухов А.М. Китай против кочевников: очерк истории развития конницы в Китае с древнейших времён до конца Опиумных войн. Журнал “Parabellum”, № 14 (47). СПб, 2021 г.
Позднеев А.М. Монголия и монголы: дневник путешествия 1892–1893 гг. Т. I-II. СПб, Типография Императорской Академии Наук, 1896 г.
Покотилов Д. История восточных монголов в период династии Мин 1368–1644 гг. (по китайским источникам). СПб, 1891 г.
Путята Д.В. Предварительный отчёт об экспедиции в Хинган 1891 г. URL: https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/XIX/1880-1900/Putjata_D_V/text1.htm
Ратцель Ф. Народоведение. Пер. с немецк. Т. II. СПб, Просвещение, 1902 г.
Российские экспедиции в Центральную Азию в конце XIX – начале XX века. Под ред. Поповой И.Ф. СПб, Славия, ИВРАН, 2008 г.
Стариков В.С. Материальная культура китайцев северо-восточных провинций КНР. М., Наука, 1967 г.
Тюрин А.М. Кремль, харим, марка, Каракорум и Великая Стена. URL://https://new.chronologia.org/polemics/turin_karakorum08.html
На английском языке;
Chaffee J.W., Twitchett D., Peterson W.J. (ed.). The Cambridge History of China. V. 1-8. Cambridge University Press, 1978–1988.
На французском языке;
Grousset, R. L'empire des Steppes: Attila, Gengis-Khan, Tamerlan. P. Payot, 1989.
De Guignes, M. Histoire Géńérale des Huns, des Turcs, des Mogols et des autres Tartares Occidentaux, avant et depuis J.C. jusqu'á présent. Paris, 1756.
Martini M. Histoire de la Guerre des Tartares Contre la Chine, contenant les révolutions étranges qui sont arrivées dans ce grand royaume, depuis quarante ans. URL://https://www.chineancienne.fr/martini-histoire-de-la-guerre-des-tartares-contre-la-chine/
На китайском языке;
万斯同, 明史 Вань Сытун (гл. ред.). История династии Мин. URL://https://ctext.org/wiki.pl?if=gb&res=410835&remap=gb
魏源,聖武記Вэй Юань. Записки о священных войнах. URL:https://archive.org/details/02080965.cn
趙爾巽 清史稿 Чжао Эрсюнь (ред.). Черновик истории династии Цин. https://ctext.org/wiki.pl?if=en&res=98755
中外战争战役大辞典, 陈泗主编 岳阳,湖南出版社,1992. Битвы китайской и мировой истории: большой энциклопедический словарь. Cост. Чэнь Сы. Юэян, издательство провинции Хунань, 1992 г.
Сноски
1 Гумилёв Л.Н. Из истории Евразии. М. Искусство, 1992 г. Стр. 36.
2 Речь идёт о состоянии на 1891 г. Г. Долон-нор и р. Шара-мурэн находятся на юго-востоке Внутренней Монголии. (Прим. авт.).
3 Королёк (устар.) – маленький слиток благородного металла. (Прим. авт.).
4 Путята Д.В. Предварительный отчёт об экспедиции в Хинган 1891 г. URL: https://www.vostlit.info/
5 Носовский Г.В. Фоменко А.Т. Пегая Орда – история “древнего” Китая. М., АСТ, 2009 г. Стр. 96.
Династийные истории – классические китайские исторические сочинения по истории правления той или иной династии Китая. Составлялись после прекращения существования той или иной династии, иногда спустя 100 лет и более, уже при новых властях страны (т.е. задним числом). Дошли до нас в печатных изданиях эпохи династии Цин. (Прим. авт.).6 Династийные истории – классические китайские исторические сочинения по истории правления той или иной династии Китая. Составлялись после прекращения существования той или иной династии, иногда спустя 100 лет и более, уже при новых властях страны (т.е. задним числом). Дошли до нас в печатных изданиях эпохи династии Цин. (Прим. авт.).
7 Если заранее не знать, что «Шэнбидэбао» (кит. 聖彼得堡) – это Санкт-Петербург, «Майданлао» (кит. 麥当勞) – это Мак-Дональдс, «Дачжун» (кит. 大众) – это «Фольксваген», а «Лосыфу» (кит. 羅斯福) – это президент США Рузвельт, Вы никогда не догадаетесь, о ком или о чём идёт речь. Можно подумать, что это китайский город, китайская закусочная, китайский автомобиль и китайский политический деятель. Такое несхожее с оригиналом звучание связано с очень ограниченными возможностями сочетаний звуков в китайском языке. (Прим. авт.).
статья получена 2.12.2022